Екатеринбург, Вознесенский проспект, 49/9. Дом Ипатьева. Кто ныне не знает об этом доме? Здесь, в подвале, в июле 1918 года совершилось бессудное убийство последнего русского царя и его семьи. Среди них был и Наследник – законный Цесаревич и Будущий русский Царь Алексий Николаевич. Но многим ли известна судьба хозяина этого дома — инженера-строителя Николая Николаевича и судьба его брата — ученого-химика Владимира Николаевича Ипатьевых?

А между тем это были талантливые люди, образованные и деятельные, немало послужившие Отечеству. Об одном из них в Америке говорили: крупнейшим химик XX века. И не случайно. На топливе, полученном по технологии разработанной В.H. Ипатьевым, всю вторую мировую войну летали американские и английские самолеты.

Да, жизнь братьев Ипатьевых — наглядный горький пример того, сколь трагично катаклизмы истории России сказываются на судьбах лучших ее сыновей, вынуждая их употреблять свои недюжинные способности далеко за пределами Отечества. Оба брата покинули родину в пору расцвета своего таланта.

Поиски биографических документов братьев Ипатьевых дались не просто. Потребовались около трех лет работы в архивах Москвы, Петербурга, Киева, интенсивная переписка с архивистами Праги. Но если старший, Владимир Николаевича, академик, оставил после себя; как выяснилось, тома мемуаров на русском и английском языках, то биографию младшего, Николая Николаевича, пришлось собирать буквально по крупицам. И многое в ней не прояснено и по сей день.

Коренные москвичи, выходцы из старинного дворянского рода, чьи корни уходят в глубину российской истории, во времена Ивана Грозного, братья Ипатьевы родились в одном из кварталов старой Пресни.

Отец — Николай Алексеевич Ипатьев, известный в Москве архитектор, занимал видный и влиятельный пост — был одним из трех официальных архитекторов первого Русского Страхового Общества — самого уважаемого в стране. Его жена Анна Дмитриевна Ипатьева (в девичестве Глики) происходила из семьи, давшей России немало замечательных интеллектуалов. Один ее двоюродный брат был медиком, профессором Московского университета, другой — блестящим математиком. Дядя, Георгий Лазаревич Глики, оставил о себе память как о смелом реформаторе методики преподавания русского языка. Талантливым педагогом был и брат Анны Дмитриевны — Дмитрий.

Сама Анна Дмитриевна воспитание получила в пансионе мадам Коль, лучшем по тому времени в Москве, а после его окончания еще и сдала экзамены при Московском университете на право быть учительницей. Она ею не стала, но знания ее невостребованными не остались: она истово, с большой ответственностью занималась воспитанием и образованием своих детей. А было их у Анны Дмитриевны и Николая Алексеевича трое. Сыновья Владимир и Николай (первый родился в 1867 году, второй — в 1869 году) и дочь Вера. Сыновья, почти погодки (разница в возрасте меньше двух лет), сызмала были очень дружны.

Родители воспитывали своих детей весьма строго. Но строгость семейного воспитания вполне искупалась искренностью отношений и между детьми, и между родителями, непоказной доброжелательностью матери, примером отца — великого труженика, атмосферой любви и доброты, прочно державшейся в этой открытой и милой семье.

На гостеприимный огонек Ипатьевского очага, умело поддерживаемый обаятельной и хлебосольной хозяйкой дома, частенько собирались родственники, друзья. В большинстве они принадлежали к цвету тогдашней интеллигенции — талантливые, образованные либералы, получившие, наконец, в освобожденной от крепостничества России возможность строить жизнь соответственно своим идеалам. Безмятежное детство оборвалось в 1877 году. Летом тяжело заболела Анна Дмитриевна. Открылся туберкулез горла и легких. Не помогли и два года лечения в Крыму. Зимою 1880 года Анна Дмитриевна Ипатьева скончалась, прожив всего тридцать три года. Вскоре после отъезда матери в Крым мальчиков (чтобы не избаловались) отдали учиться в военную гимназию, которая позднее стала называться кадетским корпусом. Это и определило их дальнейший жизненный путь — военную карьеру.

После кадетского корпуса братья решили идти в офицерские училища. Старший; Владимир, выбрал поприще артиллериста, поступив в известное Михайловское училище. Со временем он стал проявлять серьезный интерес к химии. И добился в этой науке таких успехов, что был приглашен преподавать химию в артиллерийском училище и академии. Прошло время, и старший Ипатьев стал признанным специалистом в производстве взрывчатых веществ, открыл реакцию, которая и поныне носит его имя. Изобрел так называемую “бомбу Ипатьева” — лабораторный прибор, резко повысивший уровень химических исследований. В Большой Советской Энциклопедии (3-е издание) есть строки, посвященные замечательному ученому.

Широкую известность Владимиру Николаевичу принесла его деятельность во время первой мировой войны, когда выяснилось — и очень скоро, — что с производством боеприпасов не все ладно: в острейшем дефиците оказались взрывчатые вещества. Причина? Отечественные заводы не выпускали сырой бензол — важнейшее сырье для получения толуола, без которого нельзя получить взрывчатку.

Обратились к Владимиру Николаевичу, уже известному в то время химику. В немыслимо короткие сроки он сумел наладить отечественное производство взрывчатых веществ. И царь, и правительственные круги отметили заслуги ученого. Он был назначен руководителем Химического комитета (фактически стал во главе химической промышленности России), получил звание генерал-лейтенанта, был избран в члены Российской Императорской Академии Наук.

Владимир Николаевич Ипатьев

Один из ведущих в мире знатоков химических технологий (американцы даже присвоили ему громкий титул “крупнейшего химика XX века”), Ипатьев оказался полезным и правительству большевиков, в котором ему довелось быть тоже руководителем нефте-химической промышленности России. Его уважали, с его мнением считался сам И. В. Сталин. Казалось, он прочно вписался в ряды строителей нового общества. Но так только казалось. Как только большевики вырастили первую, еще некрепкую поросль красных спецов, они решили: хватит терпеть в своей среде, классово чуждых интеллигентов, которые к тому же позволяли себе частенько иронизировать над новыми порядками. Ипатьев чудом избежал ареста и благодаря помощи друзей буквально накануне прихода чекистов уехал за границу — сначала в Германию, а затем в США. Там он и умер в 1952 году.

За десятилетия, прожитые вдали от России, Владимир Николаевич тоже сумел немало сделать в современной химической науке, создать ряд новейших технологий. В частности, он открыл новые-пути синтеза углеводородов, например, изопрена. Исследования Ипатьева, имели большое значение для развития промышленного катализа. А западные историки науки и техники и по его пору считают, что своей оригинальной разработкой получения высококачественного авиационного топлива Ипатьев внес выдающийся вклад в разгром фашистских армад.

Интересная деталь: в США Ипатьев мечтал встретиться с Эйнштейном, с которым издавна был дружен. В двадцатые годы Эйнштейн подчеркнуто уважительно относился к деятельности Ипатьева на пользу Советской России, во всеуслышание заявляя: долг каждого гражданина преданно служить своей Родине, невзирая на то, кто ею в данный момент правит. В тридцатые годы у них появилась возможность на примере собственной судьбы еще раз обсудить: служить лиродине вплоть до конца и за верность свою к ней быть превращенным в лагерную пыль — это ли, в самом деле, долг каждого настоящего гражданина? А теперь — о Николае Ипатьеве.

Кадет Ипатьев выбрал для себя стезю - Boeннoro инженера и в 1885 году шестнадцатилетним юношей отправился в Санкт-Петербург, чтобы надеть темно-зеленую форму юнкера Николаевского инженерного училища, которое считалось одним из лучших военно-учебных заведений России. За прилежание был поощрен темляком и нашивками портупей-юнкера (вице-сержанта). Значит, имел в учебе средний балл — не менее 9 и ни по одному предмету не ниже 6 (тогда существовала двенадцатибалльная оценочная шкала).В Николаевском училище юнкеров готовили основательно. Безусловно обязательными (кроме строя) были иностранные языки, военно-инженерные дисциплины, верховая езда. Но приучали и к плотничьему, столярному, слесарному Делу, знакомили с тонкостями кузнечного ремесла.

В 1888 году Николай Ипатьев успешно, по первому разряду, окончил курс наук и был выпущен подпоручиком в инженерные войска. Прошло два года, и поручик Ипатьев был рекомендован командованием к поступлению в Николаевскую инженерную академию, где оказался одним из самых молодых слушателей.Однако обучение в Академии пришлось на время прервать: в 1891 году на пятидесятом году жизни скончался отец — не выдержало сердце. Братья Ипатьевы вынуждены были заняться устройством имущественных дел семьи. Николай Ипатьев был выпущен из Академии в 1894 году (по первому разряду) и направлен военным инженер-поручиком в саперные части. В те именно части, которые трудились в самых тогда наиважнейших для России местах — на строительстве железнодорожных магистралей.

 Начало службы Ипатьева совпало по времени с началом царствования Николая Александровича Романова. Реформы деда нового царя позволили стране наконец-то сбросить путы феодальных порядков. Новому царю досталось управлять державой, которая в результате усилий его деда и отца сделалась одной громадной стройкой. Росли нефтяные вышки вблизи Баку, воздвигались металлургические цеха в Юзовке, пристраивались километры железных дорог на Урале, умножались драги на золотых приисках Сибири и Дальнего Востока. Приемные Санкт-Петербургских министерств были заполнены предприимчивыми людьми — и россиянами, и приехавшими из-за рубежа, выбивавшими из столичных бюрократов позволение на создание собственного дела, на строительство, на воплощение в жизнь своих идей и проектов. В такой круговерти железные дороги — кровеносные сосуды промышленности — приобретали наиважнейшее значение.

В то время строительство на Урале и в Сибири было делом очень и очень непростым. Вдобавок Николаю Ипатьеву выпало сразу участвовать в возведении сложнейшей по природным условиям части Пермь-Котласской железнодорожной магистрали и заниматься по преимуществу укладкой путей. А это:

— просеки в вековечных дебрях заваленной буреломами тайги,

— отсыпка насыпи в непроходимых болотах,

— бурливые реки, своенравные, с внезапными разливами,

— свирепые морозы, ураганные ветры, бураны...

Ставить надежные рельсовые пути в таких условиях — сложнейшая задача. Но эти природные сложности — лишь часть того, что надо было преодолеть. Чего стоило только одоление бытовых неурядиц! Край был почти не обжит. Офицеры Генштаба, все эти отчаянные Арсеньевы с верными Дерсу — проводниками-туземцами — только-только приступили к составлению топографических карт необъятных пространств. Редкие русские селения, в основном казачьи станицы, конечно, не могли прокормить нагрянувшую в те далекие края почти стотысячную армию строителей. За тридевять земель сюда надобно было завозить и хлеб, и молоко, и овощи, и мясо. Да и почти все для строительства: от гвоздей до транспорта, от инструментов — до рельс.

И все же самые большие трудности возникали у строителей по милости чиновников, которые — кто по должности, кто по контракту — должны были обслуживать строительство. Тогдашний российский бюрократ практически ничем не отличался от бюрократа нынешнего. Как можно судить по документам, военный инженер Ипатьев толково и изобретательно принялся было использовать свои знания в непростой работе, и тут же столкнулся с казенным бюрократизмом. Можно только догадываться о том, сколько инженерных задумок, решений не удалось ему пробить.

И все же за несколько лет, что Ипатьев провел на военной службе, он приобрел колоссальный опыт строительства железнодорожных трасс в самых сложных условиях. Молодой специалист блестяще справлялся со всеми заданиями командования. И вполне заслуженно инженер-капитан Николай Николаевич Ипатьев за строительство железной дороги был внесен в список особо отличившихся офицеров.

Уместно сказать, что Н. Н. Ипатьев, как и его отец, пользовался репутацией безупречно честного человека. Офицеры части, где он служил, избрали его членом распорядительного комитета офицерского собрания, делопроизводителем комиссии по заведованию офицерским заемным капиталом.

Строительство железной дороги было закончено в 1904 году. Отзвучали фанфары, отшумели банкеты, посвященные ее пуску, и перед тридцатипятилетним инженер-капитаном встал вопрос: как жить дальше? Дело было в том, что Николай Николаевич женился. Женился на Марии Федоровне Гельцер (из известной московской артистической семьи). Обрекать семью на трудную, бивуачную жизнь Ипатьев не хотел. Необходимо было выйти в отставку. Чем же тогда заняться?.. Во всех районах Российской империи строились железные дороги, и везде требовались специалисты-путейцы — только выбирай. И он выбрал. Выбрал Урал.

Здесь как раз заканчивалось проектирование новой ветки железной дороги Пермь — Екатеринбург (через Кунгур). А когда определилось, что строить ему предстоит рельсовые пути возле Екатеринбурга, стало ясно, что и обосноваться ему с семьей надлежит именно в этом городе. Кстати, о Екатеринбурге он и прежде слышал от брата. В 1895 году Владимир Николаевич Ипатьев был послан в служебную командировку на Урал для ознакомления с деятельностью местных заводов, работавших на военное ведомство. Здешние места буквально очаровали впервые увидевшего уральскую природу ученого-химика. Весьма благоприятное впечатление произвел на него и Екатеринбург: “За это путешествие, — писал он спустя полвека в своих воспоминаниях, — я посетил также город Екатеринбург, где остановился в самой лучшей гостинице, которая называлась “Американской”; она была довольно чистая, со всеми удобствами, и в ней можно было хорошо отдохнуть после долгого путешествия. Екатеринбург представлял из себя оживленный город, т. к. в нем происходили собрания деловых людей для решения важных промышленных вопросов Урала. Я осмотрел замечательную гранильную фабрику, купил некоторые изделия из уральских камней для подарков и очень остался довольным своим трехдневным пребыванием в этом городе... Но в этих же мемуарах он пишет: «...Мог ли я тогда думать, что через двадцать три года Ипатьевская фамилия будет связана навеки с этим городом, вследствие совершившегося злодеяния с царской семьей, убитой большевиками в доме моего брата Николая...»

Николай Николаевич Ипатьев

          Да, Николай Николаевич Ипатьев стал екатеринбуржцем в начале двадцатого века. Века отнюдь не романтического, как его предшественник, а века жестких деловых людей. Хороший инженер и способный организатор, Ипатьев быстро создает группу специалистов, с которыми решается начать собственное дело — небольшую фирму по строительству железнодорожных путей. Вскоре он получает подряд на прокладку путей дороги Пермь — Екатеринбург на ее южном участке, прилегающем к Екатеринбургу.

Сработана эта дорога на славу. По отсыпанному тогда полотну и по сию пору ходят составы. Так что вполне заслуженно в 1910 году — по завершении строительства дороги — среди награжденных золотыми памятными жетонами за качественную и быструю работу был и подрядчик Николай Николаевич Ипатьев.

Профессиональные качества инженера Ипатьева высоко ценились в Екатеринбурге. Его консультациями почитал за честь пользоваться, к примеру, известный архитектор К. Т. Бабыкин, чьи здания и сегодня украшают улицы и площади Екатеринбурга. Как только было принято решение об открытии первого в городе высшего учебного заведения — Горного института, в состав строительного комитета, созданного Думой для надзора за проектированием и возведением его корпусов, приглашается и Ипатьев.

 Николай Николаевич вообще был, как бы мы сейчас сказали, активным общественником. Он деятельный член клуба служащих железных дорог, он — и в составе известного далеко за пределами России Уральского общества любителей естествознания. Со временем Ипатьев основательно врос в екатеринбургское общество — стал домовладельцем. Он приобрел обширный двухэтажный дом на Вознесенском проспекте, который проходит по южной части Вознесенской горки. Устав от походных временных пристанищ, он устроил его удобным и комфортным.

Вознесенская горка (названа так по имени церкви Вознесения Господня, возведенной на ее вершине в 1789—92 годах) практически со дня основания города стала обживаться наиболее именитыми людьми. Традицию эту заложил один из первостроителей Екатеринбурга, славный представитель плеяды “птенцов гнезда Петрова”, выдающийся государственный деятель и ученый, автор многих трудов по истории, географии и этнографии России Василий Никитич Татищев. Он первым облюбовал холм в междуречье Исети и Мельковки для своего, тогда еще загородного дома.

Именно в этом Храме Государь со Своей Царственной Семьёй возносил молитвы ко Господу, будучи узником Ипатьевского дома.

Храм Вознесения Господне

(вид сверху)

(Государь Всероссийский Импертор Николай II в этом Храме Возносил Молитвы о благополучии Всея Руси)

Вознесенский храм

(справа от Храма на Крови)

Храм Вознесения Господне

       Дом Ипатьева создавался со всеми мыслимыми в то время удобствами: в него были проведены электричество, телефон, водопровод. Устроена ванна с колонкой для подогрева воды. Подрядческая деятельность — это частые разъезды, поэтому прачечную и баню переоборудовали под конюшню... Как и все в России либерально настроенные интеллигенты, Николай Ипатьев, как и его старший брат, воспринял отречение государя с облегчением — это был знак надежды. И сразу стал сотрудничать с новой властью.

       Октябрьский переворот, по воспоминаниям краеведа Василия Константиновича Некрасова, он тоже встретил довольно спокойно, в надежде продолжить свою работу путейца. Однако лояльность Ипатьевых, как, впрочем, и любого другого “буржуя”, ничего тогда не значила. Первым это довелось испытать на себе младшему брату. Когда решение о переводе семьи отрекшегося императора из Тобольска в Екатеринбург было принято (см. статью “Между Тобольском и Екатеринбургом”, “Наука и жизнь” №10, 1993 г.), .для его проживания выбрали особняк инженера Ипатьева. Выбор определило то, как утверждает в своих воспоминаниях А. Авдеев, первый комендант “дома особого назначения” (так называли дом Ипатьева в служебной переписке большевики), что он был расположен “...почти в самом центре города, в таком месте, что оборона его от внешнего наступления была благоприятна во всех отношениях...”

Владелец дома получил предписание в 24 часа убраться, из него. Дом быстро обнесли высоченным забором, и 30 апреля 1918 года (17 апреля по старому стилю) сюда привезли царскую семью. Где и как жил все это время Ипатьев с женой, неизвестно... После расстрела семьи Николая II в “доме особого назначения” усердно заметали следы содеянного четыре дня: замывали кровь, подметали полы, упаковывали и увозили вещи убиенных. Наконец, 22 июля 1918 года, в газете “Уральский рабочий” появилась заметка — мол, по многочисленным просьбам трудящихся расстрелян царь-кровопийца. В этот же день Николая Николаевича вызвали в ЧК и вернули ключи от собственного дома.

Воспользовался ли этими ключами Ипатьев? Достоверно это неизвестно. Известно только, что, когда в город вошли чехи, а затем колчаковцы, “дом особого назначения” был взят ими под охрану “в интересах следствия”. Все в доме выглядело так, будто здесь после свершенного злодеяния никто не жил.

Есть свидетельства, что уже в начале двадцатых годов Н. Н. Ипатьев обосновался в 'колонии русских эмигрантов в Праге. В 1923 году его там навестил племянник — Николай Владимирович Ипатьев, сын Владимира Николаевича. (У этого представителя Ипатьевского рода тоже примечательная судьба: он получил медицинское образование в Бельгии, стал выдающимся микробиологом. Ему удалось получить вакцину против желтой лихорадки. При ее испытании в Габоне в тридцатые годы Николай Владимирович трагически погиб.) А Николай Николаевич Ипатьев так в Праге и остался. Он запомнился пражанам как строитель и активный общественный деятель. Охотно консультировал своих коллег, участвовал в проектировании многих крупных строек. Но основные усилия вложил в преподавательскую деятельность. Его ученики впоследствии сооружали железные дороги по всему миру. Умер Н.Н. Ипатьев в 1938 году, и урна с его прахом захоронена на русском кладбище Праги. Рядом похоронена его жена, скончавшаяся пятнадцать лет спустя.

 А судьба дома Ипатьевых решилась на Заседании Политбюро ЦК КПСС 30 июля 1975 года. Тогдашний председатель КГБ Ю.В. Андропов встревожился, что “дом особого назначения” может стать объектом серьезного внимания со стороны иностранцев, все чаще наезжавших с деловыми визитами в Свердловск. И Андропов предложил его снести. Такая радикальная идея была поддержана всеми присутствовавшими на заседании. “За” проголосовали и Косыгин с Кириленко, и Кунаев со Щербицким... Ныне все эти документы — и записка председателя КГБ, и результаты голосования, и решение Политбюро — рассекречены и опубликованы в ряде периодических изданий.

22 сентября 1977 года дом Ипатьева был снесен.

Разрушение Ипатьевского дома